Каталог статей

Тоби пробегает взглядом по обшарпанной гримерке театра Олд Вик в поисках дерева, чтобы суеверно прикоснуться к нему. Ему есть за что благодарить судьбу: он не унаследовал пагубную привычку отца, его карьера идет в гору, болезнь, перенесенная матерью – после которой она не выходила на сцену – находится в стадии ремиссии.

«Это было ужасно для всех нас», говорит он сейчас, «почва уходит из-под ног, рушится весь твой мир, основы жизни».

Но сейчас все нормализовалось, и карьерные успехи не заставили себя ждать. Доказательство тому – роль Генри в автобиографичной до мельчайшей детали пьесе Тома Стоппарда от 1982 «Настоящее». «Эта роль настоящий подарок, это Стоппард на вершине своего таланта, я, естественно, не мог отказаться».

Как будто в кружащем голову зеркальном зале, в пьесе блестящий драматург Генри оставляет свою жены ради другой, Анни, а затем пытается распутать клубок, в который завязалось его искусство и его жизнь, истинная любовь и убедительное притворство.

Перспектива играть Генри вызывает в Стивенсе всю гамму эмоций: от радостного возбуждения до смутной паники. «Театр не приносит больших доходов, и поверьте, я порой думаю, Бог с ним с искусством, я просто хочу зарабатывать достаточно денег, чтобы не лежать без сна по ночам, чертыхаясь про себя, в раздумьях о том, как свести концы с концами. Но с другой стороны, я повторяю себе, что в выбранной стезе я счастлив, и я не думаю, что это же могут сказать о себе многие мега-звезды Голливуда. Порой их жизнь превращается в маниакальную одержимость одной целью».

Его собственное краткое заигрывание с голливудской мономанией состоялось в 2002 году, благодаря бондовской эпопее, и роли «генетически-модифицированного» злодея, скрестившего шпаги с агентом 007 в лице Пирса Броснана в «Умри, Но Не Сейчас». На какой-то краткий миг Голливуд поманил его к себе, но, по словам Стивенса, «киноиндустрия не предполагает много творчества… и я бы завяз в повторении одной и той же роли. Потому я отступил.»
Настойчивый слух о том, что однажды он может сыграть агента 007 «уж слишком нереален, чтобы воспринимать его серьезно». Но в эту субботу он уже во второй раз озвучит его в радиопостановке «Голдфингер» на BBC4.

Он добавляет в свой актив впечатляющие классические роли от Рочестера в ББС-шном минисериале «Джейн Эйр» 2006 года до Джерри из «Предательства» Г.Пинтера, которого он сыграл в театре Донмар в 2007 году. Отыграв «Настоящее», он собирается дебютировать на сцене «Нэшнл» в классической пьесе Бюхнера о Французской Революции «Смерть Дантона». «И мне нравится, что я делаю, я в абсолютном восторге от того, что я сейчас здесь».

Тоби Стивенс впервые работает в Олд Вик, но чувствует он себя здесь абсолютно комфортно. В облегающей фигуру черной рубашке и темно-синих джинсах, он весь - это точеные черты лица своей матери, холодный взгляд, веснушки и волосы цвета осенних листьев, и внушительная мужественность, унаследованная от отца. Как раз здесь встретились его родители в 60х годах, и играли вместе на этой сцене вскоре после его рождения, «хотя к тому времени их отношения уже распадались, и я не думаю, что им это было легко».

Нелегко было и Стивенсу. Родители развелись, когда ему было 4 года, и отцом он называет Беверли Кросса, за которого Смит вышла замуж в 1975. Роберта он «узнал» только в конце его жизни, когда они оба работали в Стратфорде в 90е годы в постановках Королевской Шекспировской Компании. Тоби был зажигательным Кориоланом, а его отец - легендарным королем Лиром. Это было время и горькое, и радостное, навсегда запавшее ему в память. «Роберт был очень болен, по сути медленно умирал на моих глазах от алкоголя, но мне не нравится, что в памяти многих людей он ассоциируется только с этим. Порой ко мне подходят коллеги, замечая, «Да уж твой отец так еще пил!». Я отвечаю, «Я в курсе, но вы забываете, что он помимо того еще и делал на сцене то, что никому еще не удавалось с Шекспиром». Он был необычаен. Многогранен. И повлиял на меня огромным образом.

Но если сейчас Стивенс говорит об отце с заметными нотками прощения, это во многом благодаря Кроссу. «Мне повезло, говорит он. Беверли любил мою мать еще до нашего рождения и стал нам прекрасным отцом, кем Роберт быть попросту не мог».

Смерть отца ввергла его самого в пучину алкоголизма, и те радужные перспективы, которые предвещал успех Кориолана, потерпели крах…Скомканно-произнесенные строчки ролей, чуть не пропущенные спектакли, череда неудачных прослушиваний дали наконец ему понять, что проблема выходит из-под его контроля, вредит и ему лично, и его карьере. «Существует в нашей среде такое глупое романтическое представление, но я уверяю вас, алкоголь не способствует хорошей игре».

Стивенс избежал и болезненного алкоголизма отца, и его невоздержанности в отношениях с противоположным полом. Сознательно выбрал консервативно-спокойную семейную жизнь с актрисой А-Л Плауман. Они живут в Северном Лондоне, женаты с 2001 года, у них двое детей: Эли – ему три года, и Талула, которой сейчас 10 месяцев. Постоянство в личной жизни – это еще одно качество, перешедшее к нему от Беверли Кросса, который обеспечил им с братом спокойное, безмятежное детство.

"Но для меня никогда не стоял вопрос, идти ли по стопам родителей или нет. Я б может и хотел преуспеть в чем-то другом, но это единственное, что у меня неплохо получалось».

И это несмотря на то, что в детстве мамина работа смущала его. Он вспоминает, что недоумевал, глядя на нее на сцене или в кино: «почему она так говорит, почему так одета, кто это ее целует?». А сейчас, глядя на все, что ей удалось сделать, я столь же поражен ее талантом, как и все остальные. На сцене она необычайна, создает вокруг себя ауру изысканности и неповторимости".

Сожалеет ли Стивенс о том, что театр его поколения так непохож на тот, в котором играли его родители, театр эпохи Лоуренса Оливье? «И да, и нет. Тогда на сцене было много вымученности, закоснелости, театр не подпитывался свежими идеями. Мама начинала в ревю (театральное представление, соединяющее в себе черты оперетты, балета, театров кабаре и варьете). А затем была приглашена Оливье в труппу Национального театра. Когда она стала достаточно известна, в театре царил драматург Ноэль Кауард – все курили сигареты и восклицали «это ли не чудесно, дорогой!». А в 70х Национальный театр и Олд Вик основательно взбудоражили публику экспериментальными постановками таких драматургов и режиссеров как Ингмар Бергман, в пьесе которого Мэгги сыграла Гедду Габлер в 1970, Франко Дзефирелли, Билл Гаскелл и двадцатичетырехлетний Питер Холл, дебютирующий с пьесой «В ожидании Годо». Это были необыкновенные времена».

Но и сегодня намечается похожее возрождение театра. На его взгляд, это реакция против виртуального искусства. «Я имею в виду то, как сейчас навязывается 3D –телевидение. Представьте, вы сидите, обедаете перед телевизором, а на вас эти чертовы 3D очки! Ну что за безумие! «Аватар» - совсем не мое кино! Театр же сейчас переживает действительно сильный всплеск, потому как намного приятнее видеть перед собой настоящих людей, а не какую-то 3D виртуальную фигню”, говорит он, смеясь над собственным гневным порывом.

Для актера, однако, «театр остается рисковой авантюрой, всегда есть страх, что ты будешь слишком парализован от волнения, чтобы достойно сыграть». Это ли то, что удерживает его маму от выхода на сцену? «Нет. Она профессионал в своем деле. Всегда поразительно хороша. При этом никогда не бывает удовлетворена собой на 100 процентов, всегда думает, что могла бы сделать лучше, что есть куда двигаться, к чему еще стремиться. Это я в ней очень ценю. ..Но театр требует и большой физической отдачи.А болезнь сильно подкосила ее… Тогда я чувствовал себя совершенно потерянным. Повторял про себя: «Господи, только не сейчас, дай нам ну хоть еще немного…».

Стал бы он работать вместе с мамой? Он задумывается. «Это не то, что далось бы мне легко. Это было бы … то еще положение. Мне бы хотелось поучиться у нее. Но я бы был и в постоянном напряжении. Хотя, если это помогло бы ей вернуться на сцену, я бы ни минуту не раздумывал».

Теперь, когда его маме лучше, то по ночам удерживают его ото сна только малышка-дочка и … ипотека. Вспоминая о банковском кредите на дом с заметным содроганием, он через секунду пожимает плечами: «Я не мог отказаться от предложения играть в пьесе Стоппарда.. Это было бы ужасно. И если пойти по той другой дорожке, она станет колодцем без дна. Никогда не бывает достаточно славы, достаточно денег, ты никогда не станешь тем, чего добился кто-то другой. А пока я здесь, - усмехаясь, он опять дотягивается до деревяшки – я счастлив».

Источник
Перевод - MaJulie